После долгих лет подготовки именно Критский собор стал апофеозом «папистских» планов Константинополя. Несмотря на отсутствие четырех Церквей, патриарху Варфоломею частично удалось решить свою главную задачу – навязать новую схему межправославных взаимоотношений.
При внимательном изучении регламента собора можно убедиться, что в нем значительно ограничивается принцип соборности и утверждается диктатура Константинопольских патриархов.
Во-первых, за Константинополем закрепляется эксклюзивное право на созыв Всеправославных соборов, хотя ни один канон Вселенских соборов ему такого права не дает (исторически соборы всегда созывали императоры, в том числе и тогда, когда нужно было низложить самих патриархов).
Во-вторых, вызывает удивление процедура рассмотрения документов, выносимых на собор. Согласно пункту 2 статьи 11 рассматривается не весь документ в целом, а только правки к нему, которые могут быть приняты исключительно консенсусом (таким образом, Константинополь получает универсальное право вето на любые изменения).
При данной процедуре рассмотрения документов у Константинополя есть право вето на любые изменения
В-третьих, чтобы вынести какой-то вопрос на рассмотрение собора или получить право на выступление, нужно пройти «горнило» специальной комиссии, а потом еще и получить разрешение председателя собора (то есть Константинопольского патриарха).
Все эти нюансы стали причиной отказа от участия в соборе Болгарской Церкви. В июне 2016 года в своем интервью митрополит Ловчанский Гавриил так объяснил действия БПЦ:
«Нас приглашают на собор, на котором всё предрешено. Да, действительно, у нас до сих пор – до последнего момента – не было решения, ехать ли на собор. Но теперь, во всяком случае, истина ясна».
По словам митрополита Гавриила, проекты документов Критского собора были сформированы еще до принятия регламента, и представители Церквей думали, что их можно будет существенно поменять или отвергнуть во время собора, поэтому уступили давлению фанариотов. Однако после принятия регламента это стало практически невозможным.
«Была надежда, что эти вещи смогут быть пересмотрены на соборе. В итоге Синаксисом принимается регламент, который – я сказал вам об этом – не позволяет вносить никаких поправок на соборе».
Нужно добавить, что комиссии по подготовке документов контролировались – и в случае возобновления Критского формата будут и дальше контролироваться – фанариотами. Некоторые источники утверждают, что в рамках подготовки к собору они откровенно игнорировали замечания ряда Поместных Церквей, упорно настаивая на своей версии текстов, вплоть до подделки подписей представителей Церквей на документах.
До сих пор остается загадкой, что побудило большинство Поместных Церквей согласиться с таким диктаторским регламентом и поехать на собор. Под каким гипнотическим воздействием они упустили из виду явную опасность, связанную с предоставлением Константинополю неоправданных полномочий? Похоже, осознание произошедшей на Крите катастрофы начинает приходить к ним только сейчас.
Греческое издание «Oukraniko» недавно опубликовало расшифровку разговора с одним из предстоятелей т.н. «греческой» Церкви. Судя по всему, речь идет о патриархе Иерусалимском Феофиле.
«Вся ответственность на нас, предстоятелях. Мы виноваты в том, что верили в учреждение! Мы подняли его на третье небо, дав ему первенство. <…> Мы совершили ошибку и поехали на собор предстоятелей. Конечно, тогда у нас были благие намерения, мы не понимали, куда приведут события… Теперь нам говорят: “Вы признали первенство патриарха, и пути назад нет”», – заявил архиерей.
Поэтому те Церкви, которые хотят сохранить соборное начало в Православии, а по большому счету сохранить Православие как таковое, просто обязаны поднять вопрос о пересмотре регламента Всеправославных соборов.
Для того чтобы дезавуировать Критский регламент, есть все основания.
Во-первых, он не был подписан Антиохийской Церковью (здесь также можно поднять вопрос о легитимности самого собора, который по регламенту должен созываться при согласии всех без исключения Церквей).
Во-вторых, он не был утвержден на самом соборе, следовательно, он не может и не должен рассматриваться в качестве некоего «догмата». (с)[/i]
