А над нами летит Гагарин. 
Всякое происходит, такое, что без ужаса и полста грамм и не посмотришь. Война, ну не в Ираке где-нибудь, а вот прямо у нас, в СССР, бабушка, представляешь, на Украине твоей любимой. Ну то есть, вот, бабушка, дядя Витя, сосед, помнишь, оглушительно сошел с ума, ну как сошел.
Я сейчас живу в городе, который бомбят, это недалеко, бабушка, это Донецк, это от Харькова, где тебя похоронили, триста километров. И я живу тут, работаю, я журналист, бабушка, я химиком так и не стала в итоге, и мама очень плачет, потому что боится за меня.
А дядя Витя сказал, что люди в этих городах сами заслужили, чтобы их бомбили, потому что недостаточно любят Украину. Луганск тоже бомбят, где дядя Сережа живет.
Бабушка, ты мне в детстве рассказывала, как все радовались, когда Гагарин в космос полетел. Расскажи мне, пожалуйста, еще. Как вот он летит, летит над Советским Союзом, над голубым шариком земли, и все радуются, и едят мороженое.
Бабушка, ты не представляешь, сколько народу похоронили. Еще в Сирии тоже война происходит, и наши там воюют, ну, ты мне про Афганистан рассказывала. И все время кто-то умирает, и знакомые тоже. Бабушка, я не могу к тебе на могилу прийти, меня не впустят. На Украину не впустят, да нет, я пока не получила российское гражданство. В Харьков не пустят, там мама и папа, представляешь, у папы теперь черный кот, хотя он их всегда боялся!
Меня ни к маме, ни к папе не пустят, и к тебе не пустят, я враг народа, ну что ты смеешься, написано – «пособник террористов». И вот мама с папой живут в одном государстве, а я в другом. А если я приеду, то меня посадят. Там статья сейчас за бытовой сепаратизм, бабушка, там тебя посадить реально могут, если ты против войны.
Вот ты Серегу, моего младшего братца, баловала всегда. Ну ладно, может, не баловала, это я ревновала и мне так казалось. А он нацистом вырос, бабушка, да я не смеюсь, реально, наколки эти, white power, я правда приехать не могу, даже если в обход таможни, он же меня сдаст.
Бабушка, ты мне еще, пожалуйста, расскажи, как вот он летит. И у него черный космос вокруг, а он сам улыбается. А на земле происходит апрель. И все радуются. И у нас Советский Союз, самая лучшая страна на свете, и никакой войны. Бабушка, пусть он летит, пожалуйста, пусть он всегда летит, и с ним ничего не случится, и с нами ничего не случится, пусть будет Советский союз, апрель и мороженое.
Бабушка, у нас же будет это еще все, правда? И войны не будет, и будет коммунизм, и демонстрации обязательно на девятое мая, и еще на какой-нибудь день, когда мы победим вот это зло, вот эту войну, эту падлу запредельную, которая вылезла из людей, и я думаю, это весенний день будет, все хорошее случается весной. А Гагарин, вот он, в космосе, где нет времени, одна бесконечность.
И что бы ни происходило, бабушка, он летит там, как ты рассказывала мне, летит в безвременье, в вечности летит, и все хорошо, бабушка, все хорошо.
и грустные ночные продавщицы,
и мусорки, пропахшие гнилыми
опрелыми деталями от быта,
и эти вот машины, что тащиться
пытаются по пробкам в сером дыме,
и этот памятник полузабытый,
стоящий в старом парке одичалом,
где время без конца и без начала, –
и эти вот дома под слоем пыли,
в деревнях вымерших, в тумана космах,
они почти – но не совсем забыли,
что там, над ними, существует космос.
и в космосе, над минными полями,
над кладбищами и над городами,
над сонной земляничною поляной,
еще над одичавшими садами,
над серым дымом душных кочегарен,
над толпами, идущими вслепую,
летит, летит, летит, летит Гагарин,
и времени вокруг не существует,
и у него улыбка молодая,
страна, по сути, тоже молодая,
и песня происходит молодая,
и вечность молодая, молодая.
Анна Долгарева. 12 апреля 2017
