28
ИМХО в ответ на статью Андрея Сосновского
1. Отречение Бенедикта XVI было, несомненно, вынужденным. Тому есть многие подтверждения, но для меня железным и очевидным аргументом является то, что он отрёкся, оставив недописанной свою энциклику. Вот здесь "мафия" просчиталась, оставила такую улику - прямо как в классическом детективе. Вообще никто никогда не бросает такой труд накануне завершения, а тем более такой "книжник", каким был Бенедикт (Ратцингер), если не произошло ничего экстраординарного. Резкого ухудшения здоровья не было - будущее это подтвердило. Значит, был шантаж. Наиболее разумное (но недоказуемое) предположение, что это было некое особо скандальное досье на многочисленных и/или высокопоставленных священнослужителей, которое было бы обнародовано, если бы он не отрёкся. Является ли подобное давление основанием считать отречение незаконным, судить не мне, а католикам. Скорее всего - не является, если судить по прецедентам Целестина V и конклава 1378 года.
2. Объективно Франциск перешёл многие красные линии. Но надо отдать должное авторам сайта gloria.tv, в который я время от времени заглядываю (рупор ультраконсервативных католиков): они, хотя и эпизодически, доходят до мысли, что это всё началось не вчера, и, самое интересное, даже не после Второго Ватиканского собора. Уже Пий X, не говоря уже о Пие XII, начал деструкцию традиционного календаря и богослужебных книг. Я, конечно, не питаю иллюзий, что когда-нибудь они (да и Андрей Сосновский) дойдут до понимания, что католицизм изначально стоит на обновленчестве, и в принципе, и на практике, но хорошо хотя бы, что они поняли - корни модернизма совсем не в Бергольо.
3. А раз так, то и сам он вовсе не так уж резко отличается от своих предшественников, проводивших, в сущности, ту же доктрину приспособленчества к мiру, только не с такими крутыми поворотами. В отличие от автора статьи, я как раз считаю Франциска католиком, более того, субъективно ставившим перед собой задачу не разрушить, а сохранить РКЦ, хотя, разумеется, объективно подобный рецепт её спасения являлся ложным и гибельным. Доказательства: ничего решительного он не сделал. Он так и не ввёл не то что однополые браки, но даже диаконисс. Всё, что он делал, больше похоже на уклонение от реформ, чем на реформы. И в этом отношении он был не только истинный католик (хотя и не образцовый католик), но и истинный и образцовый иезуит. Мало того, что именно иезуиты ещё в 18 веке прославились своим широким допущением языческих обрядов в Индии и Китае, но ведь и вошедшая в пословицу "иезуитская" двусмысленность их речей есть именно то же самое, что говорил Франциск Бергольо. Всё, что он говорил, можно было прочитать "ортодоксально" (в католическом, разумеется, понимании ортодоксальности), но не потому, что придворные лизоблюды старались их оправдать. Нет, они именно сами по себе были двусмысленными, всегда составлены так, что доброму католику (вроде, например, епископа Афанасия Шнайдера - он хорошо это понял) придраться вроде и не к чему, но все, и этот католик, и масса некатоликов, для которых это всё говорилось, прекрасно понимали, какой посыл здесь лежит на поверхности. Формально вера не предаётся, фактически предаётся, а внутренне, субъективно, здесь посыл лишь притвориться, что предаёшь веру. Зачем? Видимо, для того, чтобы "и капитал приобрести, и невинность соблюсти" (с) Католики мол всё равно никуда не денутся, а некатоликов можно и нужно обольстить приятными им речами, игрой в неортодоксальность. А там, глядишь, или шах сдохнет, или ишак. И ведь он и вправду дотянул до момента, когда повесточка стала сдавать под напором трампистов! Что называется, проскочил через самый опасный риф, а сегодня никому и в голову не прийдёт требовать от Ватикана однополых браков, когда их и от Венгрии-то потребовать уже невозможно...
4. Но оборотной стороной этого иезуитского плана стала сильнейшая неопределённость и уныние. Мне кажется, он недооценил разочарование в РКЦ как наиболее активных католиков (которые впрочем действительно никуда не денутся), так и симпатизантов её. Сегодня уже никто не считает Ватикан надеждой и оплотом консерваторов, напротив, католические иерархи приобрели печальную славу всеядности и бесхребетности. Гонения на латынь и вообще традиционалистов, хотя и исходили из вполне понятного желания укрепить внутреннее единство РКЦ, не допустить выделения в её составе особых общин, презирающих остальных католиков, тем не менее обернулись гонениями на всё живое и смелое внутри католицизма, в буквальном смысле слова попыткой "угасить дух". Наконец и на крутых поворотах своих двусмысленных речей и жестов он не всегда умел в эти повороты вписаться. Да, можно принять, что "Бог желает разнообразия религий" это значит "Он их допускает", а благословение гомосексуальных пар приравнять к благословению например автомобиля. Он же прямо не говорил "не надо обращения" или "мы благословляем блуд". Но вот с пачамамой вышел прокол. И в первую очередь потому, что он перешёл от слов к делу. Всё, что он болтал (извините за грубое выражение) о том, что это не идол, а символ, могло и прокатить, как прокатывало всё остальное, но когда этот "символ" был помещён на алтаре (после того, как ему кланялись и кадили дикари прямо в садах Ватикана), в этот момент всякая двусмысленность невозможна, и идол на алтаре становится идолом на алтаре. Этого Ватикан со времён Константина не знал, надо признать.
ИТАК, мысленно обращаясь к покойному, можно было бы сказать примерно так: "ты хотел спасти свою церковь, и ради этого распродавал веру в розницу и в кредит, всячески стараясь избежать продажи её в целом и здесь и сейчас; ты был грубым авторитарным волюнтаристом, но ты тратил огромные силы на проведение в жизнь своей сомнительной политики; пусть теперь Всевышний судит твои помыслы и деяния".